Бете™, 50 - 27 декабря 2008 13:47

Сочельник Католического Рождества. Москва прекрасна, занесена снегом, как Альпы. Автолюбителям, конечно же, не до красоты преобразившегося города, накинувшего на себя пушистую кокетливую переливающуюся самым благородными оттенками шубейку.
Раскисшая грязная кашица перед входом в метро, магазины, учреждения отпугивает добрых рождественских духов, но приоткрывает двери перед всеми желающими.
Центр города огромным раздувшимся от напыщенности и соблазнов подарком, перевязанный сверкающими ленточками, гирляндами огней и скидок, манит в свои уютные капканы. А запах кофе, стелящейся по воздуху на уровне шеи, словно невесомый газовый платочек французской кинодивы конца 50-х, щекочет мочки ушей, нашёптывает, как славно в том маленьком кафе, а в кафе – глаза разбежались от смеющихся, весёлых, молодых, энергичных, листающих модные журналы и книги. Третий Рим здесь, ты понимаешь это, когда она наклоняется к твоему уху, чтобы перекричать громкую музыку и нечаянно её губы рикошетом по щеке и вот она уже дышит в твоей голове, жизнерадостно рассказывая, как ездила в Италию. А ты понимаешь, Третий Рим – ЗДЕСЬ.
И ты его больше не отдашь, какие бы волны гуннов и готов не пытались прорваться сквозь продажные кордоны миграционной службы. Город подставляет тебе левую щеку для поцелуя, ты целуешь его в губы. Москва жеманится, но купеческое прошлое на генетическом уровне подсказывает ей, что лучше подчиниться в этот раз, как всегда, раскинуть улицы и площади, вобрать в себя всю его злую энергию и получить самый жёсткий оргазм за последние триста лет, а потом, когда он расслабится, сожрать его, купить, как покупала всех, как подкупала всех, может опять пронесёт, и он снова не сожжет её, не утопит, не взорвёт её храмы, не будет в страшных Преображенских приказах пытать, мучить и стрелять в затылок лучших её детей.
Но он добрый, он пьяный, он курит трубку, у него есть всё, что нужно, он нашёл все семь камней Лунг-Та, и теперь его вимана стартует в любой момент из любой точки этой сердитой реальности. Он улыбается, обкуренный Бог, он слушает, как она радостно говорит ему о подружках, о шмотках, машинах, каких-то ювелирных цацках, а в висках у него стучит метроном, что все сомнения позади, камни с ним, а больше двенадцати избранных старая кляча всё равно не утянет, и все двенадцать давно в списке, и это здорово, что больше не надо ничего решать и делить, всем сестрам по серьгам и в путь…

Р.А.

• 
• 
•