Леди Стерва, 50 - 3 ноября 2011 12:27

Зима, погода и немного акварели
Зима приходила всегда с опозданием на две недели. Это не было, каким то явлением, или природными особенностями. Зима специально задерживалась, как девушка перед свиданием, чтобы по ней успевали соскучиться, ждали с нетерпением, начинали злиться и сетовать на затянувшийся ноябрь, а потом появлялась в белом вычурном платье, такая свежая и сияющая, что ей прощалось абсолютно все.


Люди протягивали снежинкам ладони и доверяли свои тайные мечты, дети взрывали снег ногами и радовались искрам; зима любила, когда её ждали. Она щедро дарила свои богатства и писала на стеклах, как она всем довольна.

Еще зима была любопытна, и, впрочем, как все женщины, до ужаса сентиментальна, и ей очень хотелось познакомить двух молодых людей, живущих в разных концах города и влюбленных в зиму, именно так, как она, по ее мнению, и заслуживала.

Каждый раз она появлялась у них одновременно, выманивала на улицу, рассказывала о местах, где была, таяла на щеках и ни о чем никогда не спрашивала, просто помнила, что ее всегда ждут рыжеволосая девушка в зеленой вязаной шапочке и темноглазый брюнет без головного убора.

Имена их прятал ветер, да это и не важно; Девушка любила пить кофе по утрам в маленьком уютном кафетерии, где продавали выпечку, он гулял ночами, разглядывая яркие огни фонарей и вывески магазинов. Иногда они проходили по одним и тем же улицам, смотрели одни и те же фильмы в кинотеатре, и каждую зиму оба ждали чего-то нового. Но оно не приходило: никогда.

Как очень опытное время года, зима знала, что новое не приходит само по себе, для того, чтобы пришла зима, планета делает целый оборот вокруг солнца. Ей не всегда это нравится, гораздо приятнее висеть в одном полюбившемся месте и болтать со стариной Меркурием, а, двигаясь по кругу, приходится навещать эту выскочку Венеру, болтать о глупостях, сплетничать о других планетах, а это всегда утомительно. Но это часть чего-то важного и нужного и все начинается заново, а по планете величаво и царственно бродят времена года и меняют друг друга, а влюбленные люди дарят друг другу эту зиму или это лето, расчерчивая небо надписями, записанными на песке и бумаге.

- Как ты думаешь, стоит их знакомить? – спрашивала зима у осени – скоро весна, может она все решит сама?
- Весна никогда ничего не сделает, - отвечала та, глядя на свои золотистые кудри в озере, - Весна у нас твердых принципов, может лето попросить?

И рассыпав последние листья на первый снег, осень спешила дальше, она была модницей, и ей не терпелось показать: какими красивыми бывают желтые листья в букете с рябиновыми кистями, она ужасно торопилась.

- Вы считаете меня идеалисткой? – спрашивала весна, - Да это так, но если они сами друг друга не нашли, значит, так и надо, ведь нельзя кого-то знакомить, только потому, что так захотелось зиме.

- Ты абсолютно права, сестренка, - хохотал лето, - но даже мы, времена года подчиняемся погоде, а погода капризная дама, мало ли, что придет ей в голову.

И он тоже исчез, потому, что больше всего любил бывать на берегах огромного синего океана, лежать на желтом песке и слушать про неведомую забаву – лепить снеговика.

Юная весна пожала плечами, проверила, как растут зимой подснежники, и побрела в страны, где любят алые цветущие вишни.
Брюнет смотрел на горящие поленья в камине, в открытое окно, на него смотрела зима, и оба думали о ней, о рыжеволосой девушке в зеленой шапочке, оба вздохнули: он потому, что думал какой она может быть, зима потому что знала; какая она есть.

Девушка рисовала акварелью, и на бумаге в освещении желтого фонаря, и бросающий цветные тени на мерцающий снег, стоял тот, кого она не знала, но кого, ей ужасно не хватало. В открытое окно на нее смотрела зима, а с кресла на нее внимательно смотрел кот, который видел зиму и решительно ничего не понимал.
Где-то в парке звучала музыка, кто-то катался с горок и на санках, всем было весело, все ждали праздника; зима долго и задумчиво бродила по улицам и рассматривала вырезанные из бумаги снежинки, расклеенные детьми на окнах домов, и улыбалась самой себе.

- Видишь ли, дорогая моя, - вышагивала рядом погода, она была в сером платье и была немного ветрена и взбаламучена, - люди такие же изменчивые, как и я, ну познакомятся они, полюбят друг друга, а что потом? Им станет скучно, пусто. Если раньше они восхищались дождем, он станет просто мокрым, снег скользким, ветер резким, они просто все потеряют; пока они не нашли друг друга, они хотя бы замечают погоду, грустят, радуются, как дети, зачем их этого лишать?

- Может ты и права, только я тоже надоедаю, я слышу это, и мне становится грустно. Люди говорят, что устали, что хотят увидеть солнце, им больше не нравится снег, потому что он не белый, а грязный, они выбрасывают елки, зло смотрят на меня и говорят, будто в сторону, ну когда все это кончится? Я обижаюсь, ухожу, каждый раз с твердым намерением никогда не возвращаться, а поселиться в Лапландии. И, я уверена, что сдержу слово; но потом один малыш, спрашивает маму, где снег, потом еще один, потом люди начинают тайно присматривать подарки на праздники, и я возвращаюсь, и мне снова рады, пусть и не надолго.

- В чем-то ты права, - рассудила погода, - но нужно ли им самим это?
- Это нужно мне, - задумчиво произнесла зима, - я люблю чудеса, и я очень хочу волшебства, ты же знаешь, как у них обоих горят глаза?
- А вдруг это отражение огней? Впрочем, делай, как хочешь, и дай мне немного снега, я хочу устроить метель, - и погода, превратившись в арктический ветер, понеслась по ночным улицам города.

- А у тебя не так много времени,- заметила луна, - я уже как третий раз вижу тебя тут, скоро твоё время закончится. Ты уйдешь, он женится, она уедет в столицу учиться жив

• 
• 
•